Инкубатор, или Необыкновенные приключения Юрки Гагарина - Александр Никишин

— Подумаешь, — сказал Чирик запальчиво. — И у нас про него так говорят, и никто не боится.

3.

— Над русскими вся Вселенная потешается, — продолжил Зэпп свою обвинительную речугу. — Дураки через одного. Или психически больные! Было милое местечко, Куршевель, отдыхали мы там, катались на саночках. Сейчас туда стыдно зайти, как в магазин «Интим», честное слово. Какое-то клеймо на нём. Прям Содом и Гоморра! Кто туда попал, тот там и пропал. Не-ет, мы в этой бордель ни ногой после вас! И вот спрашивается: на хрена свои ворованные богатства выпячивать? На лыжах и воо-оо-от в таких брюлликах, с яйцо? Я себе такое не позволяю при моей огромной зарплате. Что это у ваших людей? Комплекс неполноценности? Или просто мозгов нет? Только и разговоров, что про деньги, бриллианты, да про дорогие тачки. Радио русское включаю, а там реклама: «Жадность — это круто!». Каково! Жлобы вы. «Малиновые пиджаки», как были в 90-х, такими вы и остались. Склочные, жадные, завистливые, ну вас к чёрту. А ваша интеллигенция? За доллар как угодно и кому угодно даст! В любое место! Фильм «Бригада» взять. Обожают его русские, очень им нравится смотреть, как русские русских убивают-пытают. А дуракам-артистам, разок паяльник в анус за участие в этой бредятине, сразу бы поняли, кого прославляет, Безруков ваш. А как ваша власть ворует, даже говорить скучно.

Дикий Зэпп разводит руками:

— А телевизор? Что не сериал, то криминальный! Не могу смотреть телек в России, тошнит! Честное слово, врать не буду! Одна чернуха, убийства с отягощающими обстоятельствами! Я даже удивиляюсь, почему ещё нет расчленёнки? Из тех, кто там работает, было бы справедливо! Ума не приложу, кто пускает на каналы садистов и педофилов! Их же в тюрьму сажать через одного! А ведь были когда-то культурные передачи, помню, «Матадор». Я всегда её смотрел, когда к вам прилетал. Где такие передачи теперь, покажите мне их? Ясное дело, бабло людям глаза застит. И вот, блин, соревнуются, дауны, как бы кого поизощренней на тот свет отправить. А глупый народ живёт потом по их сценариям, мать вашу! Один другого спешит укокошить по всем правилам кинонауки. Короче, нет у вас перспектив ни по одному пункту. Уроды вы моральные, чего тут рассуждать! Только воздух сотрясать! За выгоду мать родную зарежете, ребёнка удавите. Потом будете водку пить, рыдать и каяться. Очень сожалею, что на «русский» танкер попал, лучше бы на штатовский.

— И чем америкосы лучше, что ты паришь? — обиделся Чирик за всю русскую нацию. — Пиндосы эти!

— А всем лучше, — уверенно сказал Зэпп. — Даже не спорь! Они единая нация, сплочённый народ. Старших уважают. Копы у людей не крадут. Индейцы в резервациях как в масле сыр катаются. А вы — нация негодяев! Богоизбранный народ! Да какой вы, блин, богоизбранный? Каким-таким богом? Дьяволом — да, золотым. Не, если нет перспектив, на фиг вы нужны! Проще — распылить. И — распылим. Начнём с этого домика. Никого не пожалеем. Ни баб ваших, ни выкормышей.

У Наташки мороз пробежал по коже, когда услышала, что хочет сделать Зэпп с её домом. Но когда тот нелицеприятно отозвался о русских женщинах, пошла на него грудью.

— Ну, вы вообще! Женщины наши чем вам не угодили?

— Да дуры вы полные, — сказал Зэпп и потрогал шишку на бритом черепе. — Только и умеете, что бутылками по голове. Вас, конечно, мужики такими сделали, под себя заточили, как говорится. И радуются, блин, дураки: русская баба коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт. А на хер это надо, коней на скаку? В горящей избе что она забыла-то? Да и вообще, вкуса у вас никакого. У кого был, тех в семнадцатом пристрелили, а потом еще достреливали много лет. А нынешние — это ж просто кошмарный сон и ужас! Одеваются, как проститутки. С утра на завтрак — шпильки, мини-юбка, стразы аж на плечах и на жопе — «Дольче Габбана», бриллианты ворованные, разве что не в носу, причёски накручивают. Как дуры, честно говорю. А главное, что все, как одна похожи, как матрёшки! Какой-то кошмар! Одежда, речь, походка — всё, как под копирку. Никакой индивидуальности, а головы пустые, как вёдра. Тук-тук, кто там? Под какую-нибудь Ксению Собчак канают, или под Анфису Чехову, прямо ж видно невооруженным глазом. Кто в экране маячит, ту и копируют, как мартышки. За деньги любая даст, на всё готовы, это еще Герберштейн мне рассказывал, когда писал свое «Путешествие в Московию», хрен знает, сколько веков назад. Но ведь ничего не изменилось! Нынешние — хуже акул. Она тебе даст, а потом на голубом глазу скажет, что обманул, что обещал в пять раз больше и вызовет сутенёров с ножами.

Зэпп расстегнул ворот мундира.

— Видал, шрам на плече? Одна такая Машка, вот с такими грудями, — Зэпп очертил перед собой два больших арбуза, — память о ней. Короче, пятеро пришли, голодные, аж в кишках булькает: ты нашей тёлке не додал, гони бабло, пиндос! Я говорю: ребята, да вы чё? Сколько просила, столько и дал. Они: нам до чего-то и до дверцы ваши договорённости, гони бабло, лох! Я двоих сразу аннигилировал в пыль, которые меня ножичками чикнули, а трое отняли пушку и били меня, пока я не потерял сознание. Так ведь обчистили, твари, раздели до трусов и съели мою хрустящую картошку! Я прихожу в себя, а эта Машка рядом сидит, по голове меня гладит, остатками картошки хрустит и плачет по-настоящему: милый Зэппушка, тебе, наверное, больно? Хочешь водочки? А хочешь, за полцены дам? Да пошла ты, говорю, на фиг! Не-е, ну их русских, в баню! Предпочитаю чешек, те все разные, весёлые, жизнерадостные, пиво со шпикачками хлещут вёдрами и не такие жадные, как ваши.

4.

— Херня на постном масле, — махнул рукой Чирик, — одни эмоции. Не убедительно и не доказательно!

Зэпп вскипел:

— Чего это не убедительно? Я сейчас тебе башку прострелю, будет тебе убедительно!

— Ну вот, началось, — Чирик развел руками, — когда нет аргументов, сразу — пристрелю. Себя пристрели! Зачем тогда затевать философский спор, если — пристрелю? Так ты, дядя, никогда не дойдёшь до истины. Помрёшь в заблуждениях и метаниях.

— Вот, сукин сын! — обозлился Зэпп. — Учить меня вздумал! Яйцо курицу.

— Нет, а что тогда есть истина, если сразу за пистолет?

— А истина в том, — сказал Зэпп, — что ты, засранец, увел меня от темы и я уже понял твою шулерскую породу. Это и есть истина.

— Ну вот, — сказал Чирик. — У сильного всегда бессильный виноват. Я думал, ты порядочный, а ты такая же свинья, как все.

— Струпцину гони!

— А при чём тогда русские? Бочку катишь! Давай так, как тебя, не знаю, по батюшке. Сразу отдаю запчасть, если ты мне докажешь наглядно, что русские — хуже всех. А не докажешь — не отдам.

— Отдашь! Пытать буду!

— Ну-у, — вздохнул Чирик и, как в картах, пошёл ва-банк, — опять угрозы. Я думал, ты философ, гармонично развитый индивидуум. А ты — дерьма вагон и я тебя не уважаю. Можешь меня расстрелять, ты мне не интересен.

— Я ему не интересен! Видал, миндал! Нет, но какая наглость! — вскричал в запальчивости Зэпп. В нём сейчас боролись два чувства — долга и справедливости. И этот большой, надо сказать, лишённый жалости и сострадания, человек, облечённый доверием высшей власти планеты Клотримазол, впервые в жизни не мог решить, что ему выбрать и как поступить в данный отрезок времени — дать этой заразе Чирику в харю с размаху или по-честному обосновать выдвинутые обвинения по поднятой теме и красиво закончить непростой спор. Размышляя, он достал из-под прилавка початую бутылку водки, отвинтил крышку и, жадно отхлебнув, закусил колбасой, обильно покрыв её малиновым вареньем. — Ты в плену или на пляже?

Чирик сделал вид, что обиделся — зачем это подчёркивать?

— Даже жрёте вы, русские, как бомжи. Ну, что это за закусь? Гадость!

Видимо, водка дала неправильный эффект, потому что опытный головорез Зэпп, выбирая из дать Чирику по морде и найти веские доказательства, выбрал самое трудное, второе, вырыв себе глубокую яму.

— Значит так, Чирий…

— Извините, коллега, Чирик.

— Тамбовский волк тебе коллега! — Зэпп со всей дури стукнул кулаком по прилавку, проломив его до основания и сказал, извиняясь: — Довёл ты меня, коллега. Из-за тебя я испортил чужую собственность. Короче, народ твой дерьмовый и это исторический факт, обсуждать нечего!

— Этот народ выиграл самую кровопролитную в истории человечества войну, — возразил Чирик, — с фашизмом. Очистил Европу от коричневой заразы! Ты мне будешь говорить. Мой дед, между прочим, кидался с гранатами под немецко-фашистские танки.

— Сколько раз?

— Сколько надо! Всю войну! А ты, говоришь, «народ». Какой народ закроет своей грудью амбразуру бесплатно? На таран пойдёт?

— Ты мне не парь, чувак, читал я ваших правозащитников. Жуков ваш палач, народ не жалел и чекисты в спины палили. Вот народ и ложился со страху под танки.

— Наглая ложь! Дед был пять раз ранен. Чекистов там и в помине не было!